Запрет на любовь. Любовь. Приключения. Эротика - Кора Бек

Странное дело, почему-то все мужчины, кто вдруг оказывался в нашем доме, всегда предпочитали садиться в кресло, стоявшее у окна. Возможно, разгадка подобного сходства вкусов заключалась в том, что это место позволяло им самим находиться в тени, в то время как их собеседницы оказывались перед ними, как на ладони. Джума не был исключением.

* * *

Чувствовавший себя везде, как дома, Джума не стал оправдываться по поводу своего неожиданного посещения, а, перебросившись замечаниями на классическую тему погоды, принялся рассказывать о своей недавней поездке на Дальний Восток.

Не вдаваясь в подробности целей проделанного им путешествия, Джума остроумно описывал, что видел, с кем общался, его характеристики людей и событий отличались конкретностью и тонкой иронией, но при этом в них не было и намека на теневую сторону его деятельности, которую он не то что бы скрывал от мамы, но старался не афишировать. По его манере говорить чувствовалось, что он ничуть не сомневается в том, что его рассказ ей интересен. Мама вежливо слушала, но сама редко высказывалась. Наблюдая за ними, я думал о том, насколько глубоко и сильно способен чувствовать Джума, часто ли в своей жизни он лжет, какими принципами руководствуется в общении с людьми, насколько он эгоистичен, к чему стремится? Как асоциальный элемент, он возбуждал во мне вполне понятное любопытство, но как мужчина, проявлявший интерес к моей матери, вызывал настороженность и даже некоторую ревность. Я хорошо сознавал, что сильная и интересная личность всегда имеет определенную власть над людьми, а в сочетании с обаянием и физической привлекательностью, подобное влияние может породить чувство уважения и любви в существе боле слабом.

В комнату заглянула Сабина и предложила чаю. Джума от приглашения к столу не стал отказываться. Принарядившиеся в связи с приходом необычного гостя, Роза и Сабина вскоре непринужденно беседовали с ним. Уплетая за обе щеки принесенный им шоколад, сладкоежка – Сабина забавно рассказывала о своих школьных буднях, называя себя при этом работником «деревообрабатывающей промышленности». Непривычно оживленная Роза делилась впечатлениями от общения с клиентами, среди которых были и довольно известные в городе люди. Мама кротко улыбалась, но сама говорила редко.

В этот тихий теплый вечер, находясь в обществе красивых интересных женщин, Джума совершенно не соответствовал образу чудовищного монстра, каким его нередко описывали знакомые и незнакомые с ним люди.

Его лицо сейчас ничуть не напоминало консервную банку, а казалось очень даже привлекательным. Исчезли характерная для него неторопливость манер, размеренность жестов. Перед нами предстал внимательный и остроумный человек, живо реагировавший на юмор, и смеявшийся удивительно заразительным, искренним, непосредственным смехом. Метаморфоза с имиджем была поистине удивительной, но только метаморфоза, имеющая обратный процесс, в чем никто из присутствующих ничуть не сомневался.

За окном стало темнеть, вспыхнули стоявшие у дома фонари, и Джума начал прощаться. Поблагодарив дам за приятно проведенный вечер, он попросил маму проводить его до машины. Она согласилась, и они вышли.

* * *

Спустя полчаса вернулась крайне взволнованная и заплаканная мама. Закрыв лицо руками, она буквально рухнула на диван, и понадобилось немало времени, чтобы вывести ее из шокового состояния. Борясь со слезами, сдавливавшими ей горло, она рассказывала подругам, что произошло, и постепенно вырисовывалась следующая картина.

Выйдя на улицу, мама с Джумой некоторое время постояли у подъезда, молча, не разговаривая, и, уже собираясь уходить, он неожиданно попросил разрешения поцеловать ее. Растерявшаяся мама замешкалась с ответом, и тогда Джума сам обнял ее своими большими сильными руками.

В этот момент из-за угла дома вдруг показался Руслан. Со времени своего возвращения с севера он впервые пришел сюда. Пришел, и сразу увидел Лауру в ярком свете фонаря в объятиях другого. На миг остолбенев от удивления, Руслан резко развернулся и ушел. Сгустившаяся темнота мгновенно поглотила его силуэт.

В ту же минуту горячие слезы огнем обожгли мамины щеки. Разом вся обмякнув, она выскользнула из объятий Джумы и бессильно опустилась на скамейку. Не в состоянии что-либо объяснить, мама словно в беспамятстве шептала: «Господи, это конец. Господи, это конец». Джума попытался узнать причину ее внезапных слез, но на его расспросы она ничего не отвечала, и только все сильнее плакала, уткнувшись лицом в ладони.

– Я тебе неприятен, или ты все еще боишься и не доверяешь мне, Лаура? – глухо произнес Джума.

Мамины слезы переросли в истерическое рыдание. Тогда он, легко подняв ее на руки, вошел в подъезд и понес по лестнице. Достигнув нашей лестничной площадки, Джума опустил маму, сам нажал на кнопку звона и, не оборачиваясь, ни слова не сказав, ушел.

* * *

Мне приснилась, окутанная таинственным покровом ночи, пустынная необъятная степь, посреди которой на невысоком холме сидела большая, породистая собака с красивой шерстью серебристо-черного оттенка. Она была очень похожа на волка, но я точно знал, что это собака. Вздрагивая мелкой непрерывной дрожью, собака, опираясь на передние лапы, и подняв вверх морду, к сверкающей на небе луне, жалобно скулила.

Я испытал странное, двойственное ощущение. Сознавая, что передо мной животное, которое я вполне отчетливо видел со стороны, в то же время чувствовал, что я и есть эта самая собака. Мне вдруг стало так плохо и одиноко, что я заплакал и проснулся.

За окном чуть брезжил рассвет. На мой плач из кухни, где почему-то горел свет, вышла Роза. Подняв на руки, она прижала меня к себе, и я почувствовал, что Роза плачет. Почти сразу в дверь позвонили, и в квартиру вошли какие-то незнакомые люди. Они под руки увели с собой рыдающую, горестно согнувшуюся Сабину.

На кухне, судорожно глотая слезы, сидела мама. Простоволосая, в длинной ночной рубашке до пят она, обхватив руками голову, сдавленно повторяла сквозь рыдания:

– Бедный, бедный мальчик! Ну, почему такая несправедливость? За что, о Господи?

Роза положила руку ей на плечо:

– Лорочка, тебе нужно успокоиться, слышишь? Пожалуйста, возьми себя в руки. Вон, Тимур уже из-за нас проснулся. Не плачь, дорогая, Жолану мы ничем, увы, не поможем.

– Роза, неужели это – правда? Ведь я только вчера с ним разговаривала. А может, врачи ошиблись, может, Жолану еще можно помочь, ведь такое бывает?

Мама с надеждой взглянула на подругу, но та отрицательно покачала головой.

Я чувствовал, как сильно и часто бьется сердце Розы, но она продолжала мужественно успокаивать маму:

– Наверное, это судьба, а от нее никуда не уйдешь. Лорочка, нельзя так изводить себя. Я уверена, что Жолан бы тебе то же самое сказал на моем месте. Всем нам не будет его хватать теперь, но ведь жизнь на этом не кончается. Не пугай ребенка своими слезами, и уж тем более, перестань выдумывать всякие глупости, будто ты в чем-то виновата. Выбрось это из головы, так и с ума сойти можно. Успокойся, прошу тебя.

– Роза, родная, а вдруг он потому и разбился на мотоцикле, что сильно переживал из-за нашего разговора в день премьеры? Хотя, что я могла ему еще ответить на его признание, кроме правды, что люблю другого? Бедный мальчик, ну почему именно ему суждено было попасть в эту аварию? Почему так жестоко устроена наша жизнь? И все-таки лучше бы я тогда промолчала, или солгала! Кому нужна была моя правда? Может быть, Жолан был бы сейчас жив?..

– Ты поступила так, потому что не могла поступить по-другому. А где ты находишь связь между несчастьем, происшедшим с Жоланом сегодня ночью на дороге где-то за городом, и разговором, что состоялся у вас позавчера по пути в театр, я просто не понимаю? – нарочито жестко произнесла Роза.

– И все-таки мне трудно поверить в гибель Жолана, – качая головой, повторяла мама. – Он, такой молодой, добрый, ласковый, красивый, не увидит больше ни солнца, ни зелени, ни снега, ничего! И мы его не увидим. А ему бы сейчас жить да жить! Как все страшно и нелепо. Ну, почему из жизни всегда так рано уходят хорошие люди?

– Потому и уходят, что хорошие, – грустно сказала Роза и отправилась укладывать меня спать.

В эту ночь я плохо спал. В каком-то полудремотном сне видел, будто бы у нас в доме ходят люди в белых халатах и суетятся вокруг мамы. Я не мог понять, во сне то происходит или наяву?

* * *

Через два дня состоялись похороны Жолана. Как ни умоляла Роза мою маму остаться дома после перенесенного ею нервного срыва, она все равно настояла на своем, хотя вчера весь день пластом пролежала на диване, не в силах поднять голову с подушки. Сабину мы не видели с той тяжелой ночи, когда за ней пришли ее родственники. Роза ездила к ним домой и рассказывала, что к Сабине чуть ли не каждый час приезжает «Скорая помощь», и она держится только на уколах.